– Да ты же два дня назад выставлял фотки с очередной малолеткой!

– Хотел, чтобы ты приревновала.

Уф… Каков паршивец. Ну, ведь елей на сердце льет.

– Ой, все!

– Я серьезно. И ведь сработало, заметь. Ты обратила на меня внимание.

– Просто мать проучить захотелось, – бурчит невнятно.

– Ну да, ври.

– Я не вру!

– Хочешь сказать, что я совсем-совсем не произвел на тебя впечатления?

– Произвел. Еще какое! Но вряд ли то, на которое ты рассчитывал, – закусываю губы, чтобы не засмеяться.

– Зараза ты, Сарка. Но нравишься мне страшно! Иди сюда.

– Ну, уж нет. Я и так задержалась.

– И что? Тебе лет сколько? – морщится Бекетов. Что бы он там ни говорил, я знаю, что мой возраст его беспокоит. Боится, что засмеют за связь со старухой? Может, у него пунктик, как у Леонардо ДиКаприо – встречаться с девушками до двадцати четырех? Боже, откуда в моей голове столько ненужной информации из жизни звезд?

– Много.

– Так вот одно из немногочисленных преимуществ преклонного возраста – отсутствие необходимости отчитываться о своих поступках.

– Сколько бы нам ни было лет, мы остаемся детьми, пока живы наши родители, – парирую.

– Ты что, реально боишься свою мать?

– Нет, конечно.

– Боишься, – смеется Бекетов.

– Если только разочаровать, – закусываю губу.

– Ты не обязана соответствовать чьим-то представлениям о себе.

– Осторожно, чемпион. А то я правда в тебя влюблюсь.

Время движется к ночи. Пора расходиться. Но я понятия не имею, где набраться смелости, чтобы выбраться голяком из-под одеяла, чтобы одеться. Может быть, Бекетов прав, когда обвиняет меня в излишней мнительности? Не зря же я комплексую! С другой стороны, кто бы на моем месте не комплексовал, дотошно изучив его послужной список? Там же сплошь красотки.

– Хочешь сказать, что еще не влюбилась? – картинно округляет глаза Сергей. Подхихикивая, ужом сползаю к краю кровати.

– Ну какой же ты самовлюбленный тип! Отвернись.

– И не подумаю. Давай, покажи себя…

– Ты меня путаешь с какой-то стриптизершей.

– А я ведь все твои просьбы уважил, – со страдальческим вздохом замечает Бекетов и, в который раз заставив мое сердце запнуться, покладисто отворачивается. Покомкав в нерешительности край одеяла, невнятно бурчу:

– Ладно уж. Можешь смотреть.

Он оборачивается тут же. Будто только и ждал от меня отмашки.

– Тебе совершенно нечего стесняться. Ты красавица.

Наклоняюсь, чтобы собрать одежду. Грудь мягко колышется. Первым делом надеваю трусики и бюстгалтер. Да, эти полупрозрачные клочки кружева мало что скрывают, но даже в них я чувствую себя гораздо более уверенной, чем голой.

– Ты тоже ничего.

– Сара, а где отец Давы?

Запинаюсь, сжав в пальцах полочки блузки.

– Остался в родном городе.

– Почему вы расстались?

– А почему ты интересуешься?

– Наверное, потому, что не хочу повторить его ошибок.

– А-а-а, – взмахиваю рукой. – На этот счет не парься. Ты уже их не повторил.

– В каком смысле?

– Ну-у-у, ты остановился, когда я сказала «стоп».

Сосредоточившись на мелких пуговичках блузки, не сразу осознаю, что повисшая в номере тишина уж слишком затягивается. Сдуваю опавшую на лоб прядь, поднимаю взгляд и… опять замираю.

– В каком смысле? Отец Давида не остановился? Он что – тебя изнасиловал? То есть… это он виноват, что ты… мы… Погоди. Ты что, в последний раз трахалась пятнадцать лет назад?

– Трахалась – это, конечно, громко сказано. Я ведь предупреждала, что у меня маленький опыт, помнишь?

Бекетов сглатывает. И смотрит на меня так, будто у меня вторая голова выросла.

– Да. Постой… Но тебе же было шестнадцать!

– Вот почему я решила, что мне пора – все мои подружки к тому времени уже лишились невинности. В процессе, правда, я передумала, но было уже поздно.

– Поправь меня, если я что-то неправильно понял. Это был твой первый и последний раз?!

Бекетов краснеет, бледнеет, идет пятнами, и это так ранит!

– Ты можешь перестать на меня смотреть, как на циркового уродца? Это нервирует.

– Нервирует то, что ты меня не предупредила! А если бы я сделал что-то не то?

– Что именно? Я нормальная женщина. И там у меня все… нормально.

– Ненормально у тебя с головой! – рявкает Бекетов, и я бы, наверное, на него обиделась за эти слова, если бы он меня тут же не обнял. – Господи, Сара!

– Ты же не станешь раздувать из этого проблему? – бурчу я ему в грудь.

– Я вообще пока не понял, как быть.

– Ну… Подумай. Время есть – сам сказал. Лично я ничего против секса не имею.

– Ладно, – Бекетов нерешительно проводит ладонью по волосам. – Мы вернемся к этому вопросу позже. Пока я так зол, что даже не могу собраться с мыслями.

– На меня зол? – закусываю губу.

– На отца Давы…

– Отцом он ему никогда не был.

– Сразу слился? – Сергей сощуривается.

– Конечно. Да я его к нам и не подпустила бы. В тот вечер, знаешь, как будто глаза открылись. И это вот по этому ничтожеству я сохла весь десятый класс?

– Невероятно.

– Да что невероятного? Такие истории случаются сплошь и рядом. Просто о них редко говорят.

– И ты молчала?

– Ага. И себя винила. В общем, все по классике. В этом плане мне очень помогла мать. Она вообще мне всегда помогала.

– Думаю, мы заедем на обратном пути в цветочный.

– Зачем?

– Буду с ней мириться.

ГЛАВА 11

ГЛАВА 11

Номер с цветами не удался, хотя Сергей с моей подсказки купил любимые мамины розы. Потом вернулся в машину, закинул огромный букет на заднее сиденье и, почесав в затылке, пошел обратно к магазину.

– Эй, ты куда?

– Взять и тебе что-нибудь, а то как-то нехорошо. Ты, вообще, по каким цветам больше?

– По весенним, – лепечу, про себя прикидывая, нормально ли вот так обсуждать мои вкусы, стоя у витрины цветочного. Или лучше было ему не подсказывать? – Правда, не думаю, что тюльпаны или пионы можно найти в эту пору года.

Моих любимых цветов и правда нет. Покупаем букетик разноцветных астр. Наверное, из-за того, что они ассоциируются с осенью, астры никогда мне особо не нравились, а тут почему-то увидела – и глаз не смогла отвести.

– Спасибо. Это вовсе не обязательно.

– Я как-нибудь сам решу, – бурчит Бекетов. – Что еще взять? Торт? Или коробку конфет? Слушай, а может, вина вообще?

– Мама больше по виски.

– Уважаю!

Со смешком закатываю глаза. Я уже заметила, что порой Сергей чересчур беспокойный. Обычно это даже мило, но иногда за его энтузиазмом совершенно не поспеваешь.

– Уже поздно. Давай поход в продуктовый отложим до лучших времен. Цветов вполне достаточно. Я хочу сразу лечь, а не напиться.

– Устала? – ловит мою руку и целует, ненадолго прижав кулачок к губам.

– Очень.

– Возможно, у меня было бы больше шансов понравиться твоей матери, если бы она пропустила стаканчик-другой.

– Это вряд ли. Даже если бы маман напилась в дрезину.

– Неужели я так плох?

– Дело не в тебе, а в ней. Не родился еще тот мужчина, который мог бы ей понравиться.

Скашиваю взгляд на Сергея. Похоже, мои слова не произвели на него какого-то особенного впечатления. А я, признаться, боялась… Вдруг и он сбежит?

С трудом отыскав место на парковке, поднимаемся в квартиру. В предвкушении грядущих разборок дверь открываю, затаив дыхание.

– Пришла? Хорошо.

Удивленно округлив глаза, наблюдаю за суетящейся матерью. Выглядит она непривычно. Всклоченная какая-то, нервная. Даже волосы как будто под напряжением – торчат в разные стороны.

– Это вам, – Сергей вручает матери букет. Недовольная, что кто-то встал у нее на путь, маман опускает взгляд на розы.

– Спасибо. Сара, поставь куда-нибудь. Мне надо… кое-что надо.

– Что-то случилось? – ничего не понимаю я. Куда делась мамина выдержка? А сарказм? Поставь куда-нибудь? И все? Подвох-то в чем? Переглядываемся с Бекетовым. Даже он недоумевает.